В.Аринин.Новая книга о Гаврилине. Стр 3

"Вам слово, Валерий Александрович! " Красный Север от 16 февраля 2008 00:38

Из другого мира, из-за смертной завесы скажите, Валерий Александрович, свое слово. Вы это можете. Конечно, ваша душа жива для нас, живущих, в вашей музыке. И тут ни время, ни смерть не властны. Но ваша душа жива и в слове. Ваше творческое наследие состоит не только из прекрасной музыки, целого музыкального мира, но и из того, что вы оставили нам в слове. И это тоже целый мир -записи разных лет, статьи, стихи, эссе, интервью, автобиографические заметки. В большинстве они неизвестны или мало известны, во всяком случае, для широкой аудитории.
Вы, Валерий Александрович, можете и сами рассказать о своей жизни. Потому вам, Валерий Александрович, слово. Используйте мое перо как инструмент, чтобы рассказать это. Как живой, скажите свое слово, Валерий Александрович.
«Родился я в 1939 году. Родился в Вологде. Но жили мы в сорока восьми километрах от нее, в городе Кадникове. Мама там была директором детского дома. А мой отец, Александр Павлович Белов, был заведующим районного отдела народного образования. Работал в городе Сокол...»
«Хотите спросить, почему я Гаврилин, а не Белов? Перед самой войной между родителями произошла размолвка, и мама записала меня на свое имя...»
«Мои родители были из первого поколения послереволюционных интеллигентов, которые больше взяли способностями и трудом, чем образованием и настоящей культурой. До них все мои предки были крестьянами, вот только дед по материнской линии выбился в купцы, был даже довольно богат, так что после революции стал «лишенцем». Он потом работал сторожем у памятника Чапаеву».
«В 1941 году, в связи с переменой места работы матери, мы переезжаем в деревню Перхурьево Кубено-Озерского района (мать работала в селе Воздвиженье директором детского дома)». «Моя мама, Клавдия Михайловна, была настоящей коммунисткой, и все, что вопреки здравому смыслу происходило с народом и страной, приписывала проискам врагов. К тому же была она еще и секретарем сельсоветской парторганизации. Только за письменным столом особенно сидеть не любила. Всегда была там, где людям нужно помочь и словом, и делом».
Высоко отзывался Гаврилин об отце, отмечая его большие музыкальные способности.
«...Вообще был он поистине необыкновенным человеком. С пяти лет уже пел в церкви, знал все службы, да и голос, говорят, имел ангельский. Самостоятельно выучился играть на скрипке, мастерски владел всеми гармониками. Музыку запоминал мгновенно. Знал все виды пляса. Лет с десяти был самым званым на все свадьбы. Заполучить его на праздник в какой-нибудь дом считалось у односельчан большой удачей. А какие дивные наряды, рассказывают, он своим сестрам шил! Люди, налюбоваться не могли, только от восторга ахали!.. И представьте, избрали его председателем сельсовета, хотя ему было всего... восемнадцать лет! Да еще все его величали по имени-отчеству, а это на селе проявление высшего уважение к человеку».
Разумеется, я цитирую подлинные слова Валерия Александровича - из многочисленных его публикаций, интервью СМИ, центральному телевидению и радио, собранных в результате огромного труда его женой Наталией Евгеньевной Гаврилиной. Это она подсказала мне идею - использовать литературное наследство Валерия Александровича, и как можно шире. Во время своего последнего приезда в Вологду в январе этого года Наталия Евгеньевна рассказала мне также немало нового о Валерии Александровиче и поддержала идею создания новой книги о нем на страницах «Красного Севера».
*** То, что на вологодской земле исторически должен был появиться «свой» крупный композитор, - это закономерно. Вологодчина во все времена выдвигала в культуру свои неповторимые таланты. В литературе - Батюшков, Шаламов, Рубцов, Белов, в журналистике - Гиляровский, в живописи - академик Тюрин, Верещагин. А что же в музыке? Заметим, что Гаврилины одно время жили в Кадникове. С Кадниковом и Вологдой связаны Зубовы, известный вологодский дворянский род. Вот Зубовы и выдвинули в русской музыке композитора - Михаила Михайлович Зубова (он был и оперным певцом, пел даже одно время в Италии, на знаменитой сцене Ла Скала). Он автор многих романсов (самый известный из них, исполняющийся и сегодня, - «Виновата ли я?». Зубов написал четыре оперы на сюжеты Пушкина: «Цыганы», «Граф Нулин», «Бахчисарайский фонтан» и «Барышня-крестьянка». Гаврилин всю жизнь мечтал написать что-то значимое на слова Пушкина. И он мне говорил об этом, когда еще я замышлял написать о Пушкине. Но не довелось. Но я уверен: появление выдающегося композитора - уроженца Вологодчины - историческая закономерность. Но он наследовал прежде всего не дворянскую культуру, как Зубов, а народную, что тоже закономерно.
Детство, прошедшее в вологодской деревне Перхурьево, определило всю его судьбу.
«В деревне Перхурьево я жил, а учился в школе в селе Воздвиженье (через дорогу)... Воспитывался я в основном своей крестной матерью Аскалиадой Алексеевной Кондратьевой, так как моя мать была очень занята на основной и общественной работе...».
«Впечатления этих лет незабываемы для меня».
*** В свое время перед 60-летием Валерия Александровича (увы! его уже не было в живых), в августе 1999 года, вместе с
Т.Д.Томашевской я ездил по этим гаврилинским местам. И эта поездка произвела на меня большое впечатление, так у меня возникла еще тогда мысль о гаврилинской книге.
Необъятные просторы. Впереди - гладь Кубенского озера. В центре села Воздвиженье - старинный храм (ныне он отреставрирован). Храм, известный с XVII века, был закрыт в 1929 году. Местные активисты выбросили из него иконы и открыли в нем клуб. Затем здесь размещался детский дом. Клавдия Михайловна Гаврилина являлась рачительной хозяйкой, детдом был неплохо по тем временам оборудован и обустроен. Но все равно изначально это был храм. Здесь находились захоронения уважаемых граждан этих мест, и мальчишки иногда откапывали в подвальных помещениях человеческие черепа. Вероятно, образ поруганного храма интуитивно повлиял на душу маленького Валерия. Он стал верующим человеком, совестливым, абсолютно честным и в жизни, и в творчестве. И навсегда звучат церковные перезвоны, поют колокола в его музыке...
А прямо через дорогу от храма - дом, где жили Гаврилины. Это уже в деревне Перхурьево, что совсем рядом. Крепкий, добротный дом. Внутри многое сохранилось, как было при Гаврилине. И, побывав спустя годы в доме, Валерий Александрович удивлялся: «Даже лежанка, на которой мы с сестренкой любили греться, тоже цела». Дом был построен крепким хозяином Струлевым. Ему в деревне принадлежало еще два дома. В тридцатые годы «окулачили» человека, и пропал он без вести. Об этом мне рассказал нынешний хозяин дома, 78-летний Павел Александрович Колпаков. Говорил он и о том, что в этом доме жил мальчик, ставший знаменитым композитором. Память о Гаврилине в этих местах всегда была жива.
Здесь начинались первые жизненные и музыкальные уроки маленького Валерия.
«Помню посиделки с их грустными песнями по праздникам, когда из разных деревень в одну стекаются толпы веселого народа, каждая толпа со своими песнями, и с частушками, и со своим гармонистом».
«Мы радовались тому, что создал Господь. Каждый день были какие-то открытия, мы жили в мире чудес. Природа была еще чиста. Нас приводили в восторг дождь, голубое небо, валуны в реке, то вдруг выйдешь на огромную, километра в два, земляничную поляну, а уж если пароход появится... Я хотел быть гармонистом, но это желание никакого отношения к музыке не имело. Мы все хотели быть гармонистами, потому что им во время гулянья всегда был почет, они всегда были в центре праздника. Мама хотела, чтобы я был ветеринаром».
Здесь, в деревне, ему пришлось пережить и много трагического. Началась война... "В 1941 году отец ушел на фронт добровольцем и погиб на Ленинградском фронте под Лигово, где и похоронен». «Из всей нашей деревни с войны вернулся только один человек, да и тот без обеих ног. А в деревне же все друг друга знали, все как родня, так и плачут все вместе».
«Здесь жили люди, которые первыми объяснили мне не на словах, а по-разному, что такое доброта, что нужно ценить прежде всего в жизни, ценить в людях. Здесь я впервые услышал русскую народную музыку, слушал песни, увидел танцы, обряды, гулянья, человеческое горе, страдание. Здесь я прожил всю войну... Видел сиротливые семьи, видел женские слезы. И, наверное, отсюда, из Вологды, я вынес и главную тему моего творчества. Так мне, по крайней мере, кажется, так я думаю. Это тема женской судьбы, женского характера, потому что все эти годы главные люди, которые меня окружали, были женщины».
«После войны наступил страшный голод. Нищета была ужасающая. Денег почти не платили. У нас место было кружевное. Моя крестная и две ее сестры выплетали панно четыре на пять метров. Их продавали за границу за большие деньги, а кружевницам выплачивали по двенадцать рублей. Моя мама получала старыми деньгами пятьсот рублей, так она считалась богатой женщиной. А толпы голодных обмороженных людей, которые всю зиму бродили по окрестностям... Помню, как в мороз и пургу шли полуодетые люди с красной растрескавшейся кожей, голодные, а нам нечего было им дать».
«В 1950 году мать посадили, тогда большая волна арестов по Вологодской области прокатилась... У нас отобрали все: дом, хозяйство, даже одежду. В детдом меня крестная босиком привела».
«Клавдия Михайловна Гаврилина, беззаветно верившая в идеалы коммунизма, была арестована. Вот так и оказался я уже воспитанником детского дома».
Продолжение следует